Сумка с документами (права и т.п.) уплыла из затонувшей машины Ирины во время форсирования брода на Осеннем Прорыве 2006.

NEMO

сли вкратце, то лично для меня эпопея по спасению началась ещё в четверг, вечером. Еду это я, еду… Вернее, везут меня, значит, везут (я ту и эту недели работаю в ночь), как вдруг раздаётся звонок от Ирихи с наивным вопросом: “А нет ли у тебя, случайно, “насоса которым воду качают?” Первое, что пришло в голову, так это то, что какое всё-таки счастье, что она документы утопила не в океане, ни даже в море, или там в озере, а всего лишь в относительно небольшом бродике кубометров на сорок… иначе Ириха подняла бы на уши полстраны в поисках батискафа или, на худой конец, профессионального оборудования по подъёму затонувших кораблей с сокровищами. ( А ведь нашла бы!!!)
      В процессе дальнейшей беседы выяснилось, что она уже надыбала бензогенератор (чтобы подключить насос), договорилась с людьми, которые согласны осушить этот брод (они его просто в глаза не видели) и, вообще, совершила уже столько нужных и полезных (как ей казалось) действий, что треклятая сумка просто обязана была найтись!
     Робкие намёки на то, что осушение брода насосом это… (как бы это помягче то…) в общем, типа, не совсем чтобы гениальная мысль… результатов не дали. В её воображении тысячи рабочих уже почти прокопали осушительную канаву, а мощная корабельная помпа практически за минуту уже откачала из брода то, что хотя бы отдалённо напоминало бы жидкость. (Генератор же уже есть!!!) Дело осталось за малым. Найти эту помпу и внедорожник, который подвезёт копателей-искателей к месту поиска, так как у самих ребят недопривод…
     Не, братцы! Ну не могу я не восхищаться Ирихой! Только она может наивно хлопая глазами спрашивать у нивовода, зарегистрированного в клубе, состоящем из почти 1500 счастливых обладателей Нивок, УАЗок и прочих вездеходов: “ А не знаешь ли ты кого-нибудь, у кого внедорожник есть?” Я честно ответил, что не знаю…
     - Ну сделай хоть что-нибудь!!!!
     О женское коварство! Ведь знала же, что Броненосец поломатый…И знала, что отказать ей я не в силах… Делать нечего… Пришлось звонить Женьке.
     - Жек! Ты это… купи чего-нить полноприводное…
     - ?!?!?!?!
     - Ну, Нивку там… или УАЗку….
     - Когда купи? - ( время около 22.00)
     - Сейчас купи! Завтра Ириху с компанией к броду отвезти надо. Не, лучше УАЗку, - больше народу утрамбуем…
     - Да я вообще то в ванну собирался…
     - Не будь подонком!
     Всё таки Жека друг. Друг с большой буквы. Через полчаса звонок:
     - Тёмно синего цвета подойдёт?
     - Потянет!
     - Диктуй паспортные данные и данные водительского удостоверения для страховки..
     Вот так мы ( или почти так ) стали в одночасье счастливыми (как мне ТОГДА казалось) обладателями УАЗки. Дело осталось за малым. Отпроситься с работы. Поворачиваюсь к бригадиру:
     - Сань! Мне завтра слинять надо…
     - Ну, линяй….Токо с тебя за это килограмм “Краковской”…( он без неё жить не может)
     И всё. Ни -зачем, ни - с какого это перепугу… Надо, значит надо! ( Не… бригадир у меня всё таки правильный мужик!)
     А на следующий вечер, в тяпницу, мы уже тряслись с Е.Е. по Симферопольке на этом мастодонте имя которому УЖАС… Свербить под ложечкой у меня начало уже тогда, когда на мой невинный вопрос: “А чё ты такую дистанцию держишь?” Жека со свойственной ему невозмутимостью ответил, что у УЖОСа тормозов нет. То есть они как бы есть, но есть ПОЧТИ… А когда на естественным образом возникший вопрос: “И чего у него ещё отсутствует?” Женька стал перечислять: поворотники, свет как ближний, так и дальний, сигнал….( перечисление заняло минут двадцать) мне стало откровенно плохо.
     Помятуя о нашей старинной традиции, в силу которой обратно за рулём придется сидеть мне (выслушивая рулады сладко дрыхнущего пилота), я откровенно струхнул.
     - Жек! А…а починить это всё можно?
     - Говно вопрос! – ответил Жека таким голосом, что я как-то сразу и окончательно понял, что Евгений Евгеньевич едет на природу не чинить УЖАС, не копать или что-то там осушать, а кушать водку, заедать её пивом и кататься, кататься и ещё раз кататься!

стало мне от этого грустно. И стало мне от этого себя жалко. И достал я тогда бутылку пива, и открыв её, жадно стал поднимать себе настроение на глазах у посеревшего от такой подлости пилота. Как у него текли слюньки !!!! Сколько экспрессии и пролетарской ненависти вкладывал он в слово “подонок” каждый раз, как только я зычно отрыгивал… ( А я виноват, что трясёт так, что и без пива газы выходят от куда только можно?)
     С каждым моим глотком скорость УЖОСа всё увеличивалась и увеличивалась. И это не было игрой моего воображения. Это нога Евгения Евгеньевича рефлекторно давила на газ всё сильнее и сильнее, стремясь как можно скорее доставить своего хозяина к месту, где он сможет расслабиться… Впрочем, мне уже было всё равно. Мягкая волна “изменения состояния” уже потихонечку приобняла мою мозговую извилину (находятся остряки, которые уверяют, что это след от фуражки. Клевета!!!), и мир вокруг стал добрым-добрым… И знаете,... а УАЗка-то, в общем-то, неплохая машина-то! Сидишь высоко–высоко… Видать далеко–далеко… И урчание мотора такое благородное… А разные поскрипывания и дребезжания всяких железяк в принципе даже умиляют… А что касается тряски… Да разве это тряска? Вот когда мы, помнится, во Вьетнаме, в шестьдесят… или нет, в пятьдесят…? Блин... в каком же году-то? Стоп. Какой, на фиг, Вьетнам ?!?!? Причём тут Вьетнам?...
     Разбудили меня грубо и неэстетично:
     - Вставай, подонок! Приехали!
     Лагерь разбили не на поле, где стояли на ОП, а значительно выше, на склоне холма. Там мобильники берут лучше. Поставили мангал, сообразили шашлычок и, потягивая пиво, стали ожидать дальнейшего развития событий, так как планы у Ирихи опять изменились.
     Пока я мирно воевал во Вьетнаме, она позвонила Женьке и сообщила, что подъедет с Гибауфом сегодня (а не с утра, как планировалось) “так что, только попробуйте, подонки, нажраться и не брать мобильники, а то вдруг мы заблудимся? ”….Госсспаааади! Да где там можно заблудиться!
     В общем, сидим мы с Женькой, не нажираемся и ведем философские беседы. Львиная доля тех бесед крутится, разумеется, вокруг нового приобретения.
     Всё-таки подобные посиделки - это вещь!!! Когда, убежав от городской суеты, привычных, но набивших оскомину и мозоли в ушах звуков, сопутствующих мегаполису (тарахтения машин, телевизора, холодильника, беснующегося за стеной музыкального центра соседа… и т.д.), ты, глядя на завораживающую пляску языков пламени небольшого костерка, погружаешься в звуки ночного леса, то с грустью думаешь о том, что
жизнь твоя, в общем-то, проходит как-то бестолково и сумбурно. Что живёшь ты как-то, блин, неправильно что ли,… что за всей этой беготнёй и суетливыми телодвижениями в поисках хлеба насущного упускаешь нечто самое главное. Самое важное… Что на звёзды смотрел в последний раз, страшно подумать сколько лет назад. А ведь в детстве так любил… Сидишь, впитываешь, как губка, всё это великолепие,… и на душе становится как-то и хорошо и одновременно по-доброму грустно… Повспоминали, в который раз, своё училище, курсантские годы... (золотое-таки было времечко). Поругали хохлов, которые такое училище загубили (не всех, конечно, хохлов, а именно тех, которые загубили)! Поболтали ещё на разные отвлечённые темы и как-то потихонечку замолчали, думая каждый о своём…
     Не знаю, кому как, но иногда просто молча посидеть у костра, потягивая пиво, нам с Е.Е. намного важнее и нужнее, нежели ведение пустопорожнего трёпа…
     А потом приехали Ириха с Анькой.
     И началось! Я всегда поражался тому, как, при желании, один человек женского пола (а тут их два, и ОБА женского) могут создать столько шума и кипежа из ничего.
     Не прошло и трёх минут, как мы с Жек Жекычем узнали все последние новости с форума и ожидаемую погоду на завтра. Выяснили, что туман “сюда по дороге” - полная задница, в которой больше 20 км/ч не поедешь, что в Австралии кенгуру перестали плодиться, а Ксюша Собчак дура набитая (впрочем, так и не поняли, чем...) Короче, с появлением наших “амазонок клуба” мы, с Хром Хромычем, мягко выражаясь, вошли в ступор и первые секунд восемь даже по-честному пытались переварить всё услышанное. К сожалению, возможности интеллекта офицеров запаса, как оказалось, ограничены.
     Позорно капитулировав перед необходимостью понять что-либо из обрушившегося на нас потока информации, Жек Жекыч, икнув, перехватил инициативу в свои руки:
     - Девчонки! А давайте по пивку!
     - А давайте! – подозрительно быстро согласились девчонки.
     Подозрения наши скоро оправдались. Пива девчонки с собой не привезли, чем вогнали Жек Жекыча в состояние близкое к суициду.
     Дрожащими от негодования руками выставляя на “общий стол” неприкосновенный запас живительной влаги, он тихо (как ему казалось) поинтересовался у меня:
     - Паха! А вот слово подонок, к примеру, оно мужского рода… А вот если женского… Тогда как? Подонка?
     Упс……………
     В наступившей тишине я даже слегка подрастерялся…
     - Наша служба и опасна и трудна! - пришлось заорать мне козлиным тенорком, дабы хоть как-то исправить положение.
     - И на первый взгляд, как будто не нужна! – с воодушевлением заорал и Женька, смекнув, что сморозил что-то не то.
     - Если кто-то, кое-где у нас порой (пум пум пум) честно жить не хочет! - Растерянно, но громко подхватили девчонки, не смекнувшие ничего, но смекнувшие, что по идее обязаны были что-то смекнуть…
     Спать пошли в три часа ночи. Любителей “ клубнички” спешу огорчить: секса не было. Евгений Евгеньевич и в трезвом состоянии вызывает у меня чувство омерзения, а уж в подпитии….
     Утро помню смутно. Помню (вернее даже не помню, а сквозь сон слышал), как приезжали Кокул с Людмилой… или это были туляки… или нет, не туляки, а Евген с Интеллегентом… или это вообще были Ангелы Господни… Короче, какие-то подонки всё утро пытались не дать мне досмотреть очередную серию порнографического боевика.
И я, колыхаясь на границе меж явью и просмотром того, чего чертовски было охота досмотреть, вдруг с удивлением догадался что у меня дико болит голова.
     “Всё, блин! Больше ни капли! Никогда в жизни! Да пусть хоть на коленях умоляют!!!”- давал я себе зарок, готовясь к самокремированию (уж лучше смерть, чем такие муки). И давал я этот зарок так самозабвенно и искренне, что на мгновение даже позабыл точное количество подобных обещаний, данных мною себе при схожих обстоятельствах...
     Слаб человек! Гм… А кто ж тогда силён?

     Из палатки меня вытащили за ноги только к обеду. (И опять же не видел, кто. Увидел – убил бы!!!) Зато хорошо помню, кто меня поливал (ВОДОЙ, пошляки, В О Д О Й !!! Из канистры).
     Уже опохмелившийся и от того смешной вокруг УЖОСа суетился Евгений Евгеньевич. Старый, толстый, бородатый, как две капли воды похожий на гнома-мутанта.
     - Н-ю-ю-ю!?!?!? Проснулся?!?!? – жизнерадостно завопил он, увидев мои танталовы муки.
     “А чтоб ты каждый день так просыпался” – подумал я и попытался встать на ноги. Удалось с четвёртой попытки. Орлиным взором произведя рекогносцировку окружающего, – пришёл к выводу, что всё намного хуже, чем я ожидал. Бригада копателей-искателей, прибывших к тому времени в наш лагерь в полном составе, состояла из Ромы и Тани. Двух очень симпатичных людей, до сих пор пока ещё не понимающих, в какую бяку их заманила Ириха, и оттого пока ещё довольных жизнью.
     Самая смекалистая часть моей извилины уже подсказывала мне, КОМУ придётся копать. Причём, одному за всех. А самая хитрая успокаивала: - “Не дрейфь, Михалыч! У тебя есть Эль Один и грабли. Залезешь в лужу, поизображаешь бурную трудовую деятельность, и дело в шляпе! И в бездействии никто не обвинит, и лопатой махать не придётся…”
     Самая совестливая часть пыталась возмущаться – “ Это не порядочно!!!” А самая прагматичная послала самую совестливую в, не скажу куда, и стала охмурять меня, воркуя японской гейшей: - ”Старик! Опомнись! Оно тебе надо? Там бульдозер нужен! Ты же не похож на бульдозер? Не похож! Ты похож на…” И пока я, вожделенно застыв, слушал, боясь пропустить хотя бы одно сравнение, (самым скромным из которых было Аполлон Бельведерский), меня тупо загрузили в УАЗку и повезли к броду.
     Брод, казавшийся на “Прорыве” хоть и глубоким, но достаточно небольшим, в тот полдень показался мне разлившейся в половодье Волгой. Находясь под впечатлением самой прагматичной части моей извилины, я скоренько облачился в “Эльку”, подхватил грабельки и, разлаписто мелькая подошвами, как утёнок за убегающим червяком, ринулся к воде. А вода-то, братцы, оказалась прозрачной! И дно даже видно! Правда, у самого бережка.
     Побродив по бережку и стой, и с другой стороны лужи с озабоченной поиском миной, и не увидев под водой ничего, кроме дохлого жабеля и клочка газеты “Советский спорт” за январь месяц 1974 года, я пришёл к выводу, что в воду, похоже, лезть-таки придётся…
     Вот как бы вы поступили, если бы на вас с надеждой смотрели три пары женских глаз?
     Правильно! Естественно, никуда бы не полезли. И поступили бы мудро. А поскольку самая мудрая часть в моей извилине отсутствует напрочь, я полез. Полез, запоздало вспоминая о хронических ревматизме, радикулите, простатите и почему-то о педикулёзе. Да знаю я, что такое педикулёз. Знаю. Не знаю только, почему о нём тогда думал. Слово просто красивое…
     Ледяная вода обжала “Элькой” мои телеса так, что внутренний голос (старинный мой приятель, которому я доверяю на все сто) не преминул заметить: “ Не, дружище, не на Аполлона ты похож, а на кое-что в резине…”
     От обиды я лихорадочно стал граблить и слева, и справа, и спереди, и сзади, поднимая со дна ил и муть, чем окончательно свёл надежду найти эти проклятые документы на нет.
     А на берегу Иришка в это время проявляла чудеса сообразительности (что бывает крайне редко) и организаторских способностей. Раздав каждой даме по лопате (она и Жек Жекычу пыталась одну всучить, наивная… Ну, да, СЧААААЗЗЗЗЗ!!!!!), Ириха объясняла им политику партии: - “Чем глубже мы прокопаем канаву, тем вода быстрее сойдёт!”
     Девушки, никогда не изучавшие в школе науку о сообщающихся сосудах, тем временем согласно кивали головами и поплёвывали на ладошки в ожидании команды “старт!”. Как только команда прозвучала, эти Божественные создания, эти орхидеи, созданные, казалось бы, исключительно для любви и заботы, с кряхтением и словосочетаниями из арсенала мичмана Шишкина (Нашего боцмана. Хама, алкаша и бабника, но в целом не плохого парня) стали постукивать по каменюкам лопатами и граблями, привезёнными Кокулом.
     Это было шоу!!! Не поленитесь, загляните в Иришкин ФОТОотчет… Это тот самый момент, когда Е.Е. стоит “руки в брюки” перед сонмищем рабынь Изаур… Боже! Как гордился я тогда своим другом!!! Как умилялся его способности не поддаваться женским чарам, а упившись пивом, внимать гласу рассудка!

прочем, глас рассудка Жек Жекыча, упоённый пивом, всегда внушает ему одно и тоже: “Садись за руль и гробь машину”. Жек Жекыч послушный мальчик. Он никогда не спорит со своим внутренним “Я”. Надо, так надо. Тупо садится и тупо гробит. А что самое удивительное, на утро даже не испытывает угрызений совести. Беззубая она у него, что ли?... Нет, сама по себе совесть у него в наличии имеется, это непреложный факт. Но… гадом буду, какая-то дефектная. К примеру, потушу капусту с мясом, уеду на работу. Приезжаю – в утятнице ровно половина. Ровно (значит совесть-таки есть)! Но без мяса (без комментариев)...
     Так… о чём это я? Ах да! В общем, пока девушки копали, я месил грязь и глину по грудь в воде, а Рома… э-э-э-э… граблил?!?!? (ну не грабил же, как писала Ириха…) дно с берега саморучно сваренными суперграблями, на меня снизошло озарение: “А чё мы паримся? Завтра с утра, когда осядет муть, и вода вновь станет прозрачной, взять наш надувной матрац из палатки, маску для подводного плавания, и перемещаясь на матраце по поверхности ( не поднимая мути), тщательно осмотреть дно, опустив физиономию в маске в воду. ”
     - Эврика!!!!! – заорал я.
     - Уррраааа!!!!! - заорали все присутствующие, побросав осточертевший шанцевый инструмент.
     - Чего “ ура”? – опешил я
     - А чего нашёл? – не поняли соратники.
     - Я нашёл гениальный выход из создавшейся ситуации! Анька! Поехали!
     И поехали мы с Аннушкой в Алексин, за маской. Шоу продолжалось. Как мы с Гибауфом носились по супермаркету за продавцами-консультантами с просьбой продать нам “водолазную маску”, – надо было снимать на видео. Те шарахались от нас, как от чумы (а примерно так мы и выглядели: мокрые, грязные, чумазые, а Анька ещё и в шерстяных спортивках, усеянных репейником, как новогодняя ёлка).
     - А зачем вам водолазная маска? – спрашивала одна из консультантш, удачно загнанная нами в угол, с подозрением разглядывая мокрое пятно на моих штанах. (Как на грех, пятно было обширным, и на том самом месте).
     - Понимаете, мы утопили документы… - стала объяснять Аннушка, пытаясь к той приблизиться. В глазах продавщицы отразился ужас.
     - Понимаю… - проблеяла она и заголосила на весь Алексин – Люба!!! Звони в милицию!!!
     - Не нада милиция! Нам маска нада! - от негодования, что нас принимают за Бог весть кого, я стал разговаривать, как одни мои знакомые, киргизы.
     - Мы не свои документы утопили. Свои, вот они… - сообразив, что дело пахнет керосином, Аннушка сделала пару шагов назад и стала доставать свой аусвайс.
     - Люба! Не надо милиции!
     Увидев документы и то, что Анька больше не приближается, барышня сменила гримасу ужаса на гримасу брезгливости и демонстративно стала принюхиваться…
     Все сорок минут, пока мы стояли в центре зала в ожидании того, когда же консультантша принесёт со склада необходимый нам предмет (…вроде была одна… где-то…), рядом с нами дежурили два охранника, а вокруг столпилась добрая половина населения этого замечательного городка.
     - Мама! Это клоуны, да? Клоуны? – спрашивал у мамы симпатичный карапуз, лет четырёх, дёргая маму за руку...
     - Это джиперы! – со знанием дела отвечала мама.
     А по возвращению к броду нас ожидал тройной сюрприз. Первый, - так это то, что Рома, томясь от бездействия, одел мою “Эльку” и за минуту поисков нашёл-таки сумку. Второй, - то, что приехали Кокул с тулякми… Ну а третий, - так это то, что Евгень Евгеньич опять успел укушаться, засадить УЖОС по самые не хочу и уснуть (фото, где он дрыхнет в кресле пилота запрокинув голову). Выдергивали УЖОСа из этих “не хочу” двумя Нивками. Гибауфа и туляков.
     И было всем нам счастье… И поехали мы праздновать это великолепное событие в лагерь.
     А праздновать, собственно, было нечем. Завидный аппетит Е.Е. уничтожил все алкоголесодержащие жидкости (хорошо, до морозов далеко, и в бачке омывателя была вода).
     Ирина Александровна, на радостях, решила проставиться и пополнить стратегические запасы экспедиции за свой счёт, и по сему, поехал я опять в Алексин. Но теперь с Иришкой. И за рулём УЖОСа восседала она. И УЖОС привёл её в ужас, а сама она привела всё мужское население Алексина в восторг. Как мужики махали ей руками и тыкали в нашу сторону пальцами!
     - Мама! Мама! Клоуны вернулись! – было первое, что я услышал, выйдя из машины.
     - Не клоуны, а джиперы! – строго поправила мама, и подумав, добавила – впрочем, это одно и тоже…
     Вернулись в лагерь, перекусили, и все стали собираться в обратный путь. Ребятам надо было по делам, Ирихе на учёбу, а нам, мне, Е.Е. и Гибауфу не надо было никуда. А чё мы дома не видели? Завтра воскресенье, отоспаться успеем, а везти с природы огненную воду в город грех. А грешить я не люблю. А огненную воду люблю. А её у нас много. А это хорошо. В общем, всё складывалось, как нельзя более чем удачно. Миссия выполнена. Пойла море. Завтра выходной… Остаёмся!!!!!
     И мы остались ещё на одну ночь, о чём в последствии Аннушка горько сожалела.
     Не о ночи, а о том, что согласилась покататься с моим укушенным зелёным змием пилотом. Заманил он Аннушку в машину предложением самой немного порулить. Ансонс доверчиво согласилась. Я глумливо промолчал (помнил, кто поливал меня водой). И шоу стало продолжаться. С высоты пригорка, нежась в лучах заходящего солнца, я, потягивая пиво, с мстительной улыбкой на лице наблюдал, как по полю, косогорам и буеракам скачет козлик. А в козлике скачет Анька. И орёт. Боже! КАК ОНА ОРАЛА!!!!
     - А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!!!!!!!! - Проносилась мимо меня УАЗка в одну сторону.
     - А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!!!!!!!! - Проносилась в другую.
     Орала Анька, не переставая. Как заведённая. Даже вызвала во мне чувство уважения. Я бы осип на десятой минуте, а она только в зоне досягаемости голосила полчаса, как минимум. А потом Хром Хромыч увёз её к бродам. И стало мне покойно и хорошо.
     Но ненадолго. Через пару часов он вернулся в лагерь в гордом одиночестве, мокрый по грудь, слегка трезвый и основательно злой. Кивнул на Анькину Нивку и буркнул: - Заводи!
     Когда мы подъехали к броду, я чертовски пожалел о том, что не было фотоаппарата.
     УАЗка стояла в воде по верхнюю кромку капота, с открытыми настежь дверями ( Аннушка уверяла, что видела, как в салоне резвились мальки каких-то ихтиозавров), сама же она сидела на крыше. Как Карлсон, разучившийся летать. Зацепили УЖОСа, вытащили и поехали пьянствовать пиво.
     И опять было нам счастье… И опять звуки ночного леса тихонечко нашёптывали нам свои добрые сказки, а туман, заливший низину перед лагерем, показывал нам феерическое представление в свете полной луны… Потрескивал костерок, отбрасывая причудливые тени на жавшегося к нему Евгения Евгеньевича в костюме Адама. (Никто не знает, у Адама трусы семейные были?) И Анька, размазывая по лицу сопли и слёзы, жаловалась мне на то, что её забанили… Справедливо, конечно, забанили, но всё равно обидно… И общаться она теперь может только через Леську, а это, блин, неудобно…
     Я же, размазывая по лицу свои сопли и свои слёзы, жаловался ей на то, что Женька меня постоянно объедает и обпивает, и грозится заставить всю жизнь ездить только на УЖОСе, а я этого ужас как боюсь… В общем, рыдали мы с Анькой, уткнувшись друг другу в плечи, норовя утереться как можно тщательнее, и говорили,… говорили,… говорили,… причём одновременно, и откровенно друг друга не слушая.
     Евгений Евгеньевич ничего не говорил. И разумеется не рыдал. Он с головой ушёл в свою нирвану, где пивные реки текут вдоль берегов из воблы. Где водочные моря лижут своими волнами селёдочные пляжи. Где посреди коньячных океанов возвышаются острова лимонов и орешков… И сексапильные аборигенки этих островов блоками таскают ему его любимый красный Винстон, складывая свои дары к его волосатым ногам…
     Он же и пошёл спать первым, умудрившись завернуться в оба наши спальные мешка. Вытащить свой мешок или, на худой конец, его я так и не смог. Анька, добрая душа, предложила мне свой второй, “правда, детский”. Когда я его застегнул на себе, то стал похож на плотно спелёнатую мумию.
     Здесь надо сделать лирическое отступление: дело в том, что мы с Жекой обожая комфорт, надуваем матрац не до полной упругости, а до состояния пуховой перины. Так поступили и на эти выхи. Но пока ночевали вчетвером, всё было более-менее сносно, а вот втроём…
     Ну, включите воображение и представьте, дано:
     1) Матрац. Одна штука. Широкий до безобразия, но надутый не туго.
     2) Три тела. Одно тяжёлое, другое средне-тяжёлое и третье, весом с домашнюю кошку.
     3) Тяжёлое и средне-тяжёлое тела лежат по краям, а посередине суперлёгкий вес.
     Что образуется в центре матраца? Правильно! Горка. И куда с этой горки катится лёгкое тело? Умнички!!! В сторону наибольшего уклона, в сторону вмятины продавленной наиболее тяжёлым телом. То есть в Анькину сторону.
     Вспоминая эту ночь, - до сих пор содрогаюсь. Стоило повернуться лицом к Женьке, как вместе с мощным храпом оттуда начинало нести зловонием, в миру обзываемом перегаром. Стоило повернутся лицом к (по большому счёту не пьющей и от того не воняющей) Аннушке, заякориться ногтями ног, чтобы не сползти, и попытаться закемарить, как просыпался от удушья уткнутый носом и ртом в её роскошное тело. Причем каждый раз в различные места. Помните к/ф “ Свой среди чужих, чужой среди своих”? Помните как Богатырёв вспоминал Калягина? Так и у меня в воспоминаниях о той ночи: Дзанг! Открываю глаза – носом в груди у Аньки. Дзанг! Открываю глаза – носом уткнутый в её живот. Дзанг! В задницу. Дзанг! В мощнее пятки, обтянутые влажными носками. (Не надо грязи! Это ВЫ, подумали, что потными). Дзанг! Перед носом кулак, сжимающий надкушенный куриный окорочек… Чья рука его сжимала, Женькина или Анькина, я так и не понял, но и кулак и окорочек видел отчётливо. Уже под утро. В общем полный капут! У ангелов-хранителей моих в ту ночь был тяжёлый день...

оследнее утро нашего уикэнда выдалось таким же замечательным, солнечным и не по осеннему праздничным, как и предыдущее. Чего не скажешь о моём настроении. Нет, на этот раз, голова не болела (по ходу, болеть там уже было нечему)… Зато меня отчаянно тошнило… И только моя врождённая жадность, гипертрофированно раздутая привитой родителями бережливостью, не позволяла моему желудку расстаться со съеденным накануне шашлыком. Кое-как выбравшись из палатки на четырёх конечностях, я, поводя безумными очами по сторонам в поисках хоть какой нибудь влаги, застал идиллическую картинку: Аннушка дожаривает на гриль-решётке давешний, надкушенный окорочек…
     - Прикинь, Пах! А Хромов с ним в руке уснул!!!! На силу отобрала!!! – затараторила Анька - хоть и спал, но сопротивлялся до последнего… Гляжу, а он сырой… дай, думаю дожарю…
     При виде сырой курятины мне окончательно поплохело, что впрочем, не помешало заметить бегающие Анютины глазки и излишнюю суетливость в её поведении. “Не, блин… всё-таки здесь что-то не чисто…” - подумалось мне тогда, насчет Анькиной версии - ”да и рука, которую я помню, была НЕ ВОЛОСАТОЙ…” Короче, тёмная история. Настолько тёмная, что даже спустя столько времени, я до сих пор так и не понял, кому та рука принадлежала. Да и была ли она вообще…
     Как бы там ни было, но сушняк давал о себе знать всё сильнее и сильнее.
     - Аннушка! Чччаааююююю……- только и сумел я просипеть пересохшим горлом…
     И без того суетливые Анькины движения перестали улавливаться зрением, и через полторы секунды я уже прихлёбывал бодрящую жидкость.
     Спасибо тебе друг! Ты тогда спасла меня от смерти! Причём от неминучей и мучительной. И я тебя за это, может быть, даже поцелую... когда нибудь. Вот напьюсь вдрыбадан, и поцелую. А если напьюсь основательно, то даже разрешу тебе самой, выбрать куда и с какой силою...
     (Если серьёзно, то эпизод с окорочком был выдуман больной фантазией автора “от”, как говорится, и “до”. Братья! Не доставайте Аньку в “Аське”! Не было этого!!! Клянусь, не было! Зато всё остальное, как вы уже догадались, правда чистейшей воды.)
     Всё-таки горячий чай по утрам - это великая вещь! Потребляя его с бодуна, ты начинаешь задумываться о бесконечности вселенной, и конечности здоровья. Начинаешь понимать, что печень не железная, а тебе уже тридцать девять… Что та бредовая мысль о том, что “надо бы допить, а то к утру всё выдохнется, и станет невкусным…” на самом деле была бредовой… да многое чего и о чём думается по утрам! Я, вообще, по утрам задумчив и печален… По утрам я хмур, неразговорчив и тосклив, как одинокий волк, воющий в зимнюю ночь на луну…
     Старый, помятый волк, отчаянно желающий блевать…
     А Аннушка всё прыгала вокруг меня и заботилась, как о дегенерате. То цитрамончику скормит, то сахар в моей кружке размешает (сам-то, как всегда, забыл). То свитерок на мои тщедушные плечи накинет, то попытается сострить, дабы настроение мне приподнять… И как вы думаете, во имя чего? Ну да, счаззз!!! Как только она заметила, что я начал подавать нечто, отдалённо напоминающее признаки жизни, как тут же, мило улыбаясь, предложила:
     - А поедем-ка, мусор с поляны соберём!
     Можете представить, как я встрепенулся при слове “мусор”? Это притом, что слово это у меня ассоциируется только с “гайцами” и тестом на алкоголь…
     - Аннушка, милая, ну какой к лебедям собачьим мусор… - жалобно, как мне показалось, затянул я… Но не тут-то было!
     - Природу, гад, не любишь? - перед носом возник кулак, который, по-моему, я уже где то видел...
     Ненавижу насилие во всех его проявлениях! Тем более по отношению к собственной персоне. Чертыхаясь и проклиная себя за собственную тупость (угораздило же вперед Женьки из палатки выползти!), я, кряхтя и ненавидя себя за собственную мягкотелость, полез в Анькину Нивку.
     Не прошло и трёх минут, как мы оказались на поляне, где была разбита основная стоянка нивоводов на Осеннем Прорыве.
     Хотите проклясть тот день и час, когда вы родились на свет? Легко! Начните собирать с бодуна мусор. Причём, надеясь, что его окажется мало…
     - Ой-йой-ё-я-яшеньнки, как несладко (на самом деле, слово было другое) Пашеньке… - напевал я про себя грустную песню бомжей, проживающих на городской свалке. И каждый наклон мой сопровождался мучительной болью в висках, в затылке, в районе надбровных дуг и прочих частей черепа…

     И продолжались мои мучения до тех пор, пока под чутким Гибауфским руководством я не вылизал поляну до блеска.
     - Вона, вона, вона ещё! – сидя на капоте своей Нивки и грызя яблоко, тыкала пальцем Анька в сторону сиротливо лежащего окурка. Я понуро плёлся за ним и бросал его в уже четырнадцатый по счёту мешок.
     - И вон там! – капризничала она… Когда дело дошло до обгорелых спичек, я взбунтовался:
     - Может эту... (отмодерировано) поляну ещё и пропылесосить прикажешь?
     По загоревшимся Анькиным глазам я понял, что идея ей понравилась, и приготовился к самому худшему… Однако тех зачатков интеллекта, что подарила ей природа, Аньке хватило, дабы понять, что предложение было выдвинуто не на полном серьёзе.
     - Ладно! Вроде, всё чисто! – заявила она, отшвырнув огрызок яблока в сторону. – Поехали!
     Проследив траекторию полёта огрызка до его конечного пункта назначения - “земли-матушки”, я надолго ушёл в глубоко философские размышления на тему: “почему окурок считается мусором, а огрызок нет”. Когда же вырвавшись из липкой паутины доказательств и контраргументов, но так и не придя ни к какому выводу, я вынырнул в реальность, то оказалось, что вещи все собраны и уложены, а сам я сижу за рулём недолюбливаемого мною изделия автопрома.
     Не, братцы,… одно дело ехать пассажиром, и совсем другое дело этой хренью управлять. Конечно же, я догадывался, что после Нивы водить УЖОС будет непривычно… Но то, что это будет ТАКИМ полярным зверьком… ТАКОЙ шубой из них…
     Зато теперь я точно знаю, что чтобы понять, насколько у тебя короткие ноги, слабые руки и совершенно деревянные ягодичные мышцы, надо порулить УАЗкой. Сразу вспомнилось, для кого его собственно изобретали, и что ни в одном из военных уставов, кроме корабельного, не встречается слово “человек”. Да и то при описании команды “человек за бортом!”
     Выпучив глаза и обливаясь холодным потом, я пытался переключать скорости (получалось со скрежетом), давил на сцепление (длинны ноги не хватало), лихорадочно дергал рулём из стороны в сторону… и всё это под гомерический хохот пьющего пиво Е.Е.
     - Боже! За что? За что мне всё это? – хныкал я, твёрдо решив сегодня же придушить этого подонка. И тут же представил, чтобы мне ответил Всевышний. Как, типа, значит, стою я перед ним… Вернее, нет, не перед ним… САМ-то он вряд ли такой фигнёй заниматься будет… Скорей всего, Архангела какого-нить на это дело отрядит...
Стою я, значит, перед Архангелом… ну пусть будет Гавриилом… стою, значит, и спрашиваю: "Дык, за что? За что я так страдал тогда? И раньше, и позже…За что? Мне теперь, значит, рай полагается?"...
     - Раю захотел? - взревел в моих представлениях о последнем суде надо мною Архангел Гавриил, - А это ты видел? - и я увидел огромный кукиш (что за жизнь… то кулаки, то кукиши…).
     - А что ты хорошего в жизни сделал, чтобы Раю заполучить?
     - Я бы и от Зои не отказался… - захотелось мне сострить, но вовремя опомнился… суд как никак…
     - Я в метро старушкам всегда место уступаю… уступал… - заканючил я, в надежде обрести ЖЕЛАННУЮ прописку.
     - А дедушкам? - парировал он.
     - Я при дамах не матерился….
     - А нажравшись? - давил на меня Гавриил своей осведомлённостью…
     - А… - и тут он стал перечислять столько всего негативного и мерзопакостного из того, что я сотворил в жизни, что я и сам понял, что для меня Ад - и тот санаторий… Даже то, что я за Анькой огрызок не поднял, и то припомнил…
     - Тормозиииии!!!!!!!! – грохотом разорвавшейся бомбы бабахнуло над ухом.
     Издав неприличный звук, я нажал почему то на газ… Благо дорога перед нами была абсолютно свободна, и никаких препятствий для движения, вроде группы туристов или товарного состава, перед капотом не наблюдалось. Опомнившись, нажал, наконец, на тормоз. УЖОС как катился вперёд, так и продолжал катиться, не сделав даже робкой попытки изобразить торможение. Раз качёк, два, три, четыре… И тут он встал. Колом. И Жека замечательно приложился головой о лобовуху.
     - … Ну чего… ты… так орёшь… придурок! – возмутился я.
     - А мусор что, в Подольск повезём? - морщась толи от удара, то ли от последствий моего звука возмутился и Женька. – Вон контейнеры стоят! Давай сгрузим!
     Перекидывая треклятые мешки из багажника УЖОСА и Гибауфской Нивки в контейнеры, я с нехорошим предчувствием поглядывал на заходящее солнышко, прикидывая, успеем ли до наступления темноты проскочить посты ДПС или нет… Фары то у нас не того… в смысле ни ближний, ни дальний не светят… Каким же наивным был я тогда, опасаясь только ДПСников…

-----

фотоотчет

на главную

На Ваше обозрение представила Leona